817 словКайа и сама не знает, что заставило ее сегодня выбраться из уютного тепла спальни, неслышно прокрасться по ступенькам и выскользнуть на улицу, окунуться в мерзкий моросящий дождь и пронизывающий ветер... Просто в четырех стенах в последнее время слишком тесно, ноги будто вязнут в пушистых коврах, безукоризненно чистые - ни одной пылинки - изящные безделушки на полках больше не радуют, и все кажется таким пресным – теперь, когда Его нет рядом... Она бредет, низко наклонив голову, не задумываясь о направлении, согревая заледеневшие ладони дыханием, и представляет себя попеременно то несгибаемой героиней, то несчастной и всеми гонимой беглянкой... Пока суровый приступ не до конца залеченного кашля не заставляет согнуться пополам, почти упасть на колени в бурую грязь, ручьем струящуюся по обочине дороги. Внезапно сильные руки обхватывают ее за плечи, незнакомый голос что-то ободряюще шепчет на ухо, слова уносит ветром, но общий смысл несложно уловить - держись, сейчас помогу. И она бездумно переставляет ноги, следует за нежданным спасителем, пока, наконец, не оказывается в блаженном тепле. Стальной обруч, сдавивший грудь, разжимается, и ей удается вдохнуть свободно. Робко подняв глаза, Кайа встречается взглядом с растрепанной девушкой в очках, ненамного старше ее самой. Та неуверенно улыбается, не зная, как обратиться к неожиданной знакомой. "Где мы?" - интересуется Кайа, голос все еще дрожит, но она уже чувствует, как начала согреваться. "В деревенской таверне", - поясняет ее спасительница. "Мы остановились здесь с отрядом - надо кое-что выяснить... неофициально..." Девушка запинается - по-видимому, ей кажется, что она слишком разговорилась. Впрочем, от глаз Кайи, при всей ее кажущейся наивности, не ускользнули ни форменная куртка черноволосой ровесницы, ни ее военная выправка... Дозор пожаловал-таки в их деревню - что ж, теперь от них не требуется помощи, будем надеяться, что и помех не предвидится... Кайа ощутимо дрожит, тонкое пальтишко насквозь промокло, и добросердечная дозорная, протирая краешком свитера очки, предлагает: "Поднимешься ко мне? Дам тебе что-нибудь сухое переодеться, просушим твою одежду, а там, глядишь, и дождь прекратится - отправишься домой спокойненько. Кашель у тебя страшный - надо согреться, а то как бы хуже не стало. В таких случаях горячее вино - самое лучшее средство. Я закажу?" И, дождавшись нерешительного кивка полупрозрачной от холода блондинки, девушка стремительно направляется к стойке бара, по пути то и дело натыкаясь на столики и роняя стулья. Вернувшись, с довольной улыбкой сообщает, что все улажено, и Кайа послушно следует за ней по узкой лестнице на второй этаж, где, очевидно, расположены комнаты для постояльцев... Все, что происходит дальше, кажется ей потом каким-то горячечным бредом - видимо, ледяной дождь повлиял на ее здоровье и рассудок гораздо сильнее, чем ей казалось. Сначала она робко присаживается на краешек кровати - другой мебели, на которой можно сидеть, в скудно обставленной комнате нет. Потом неуклюжая дозорная, пролив добрую треть кувшина на стол, разливает дымящееся вино в два стакана, и они, не глядя друг на друга, глотают, обжигаясь, целебное зелье. Кайа никогда не пила такого крепкого домашнего вина - только шампанское, только из хрустальных крошечных фужеров, только по праздникам... С непривычки она чуть не поперхнулась, но все же справилась с собой и допила стакан до конца - это же лекарство, так ведь? А потом... потом комната вдруг закружилась, кровь прилила к бледным щекам, но тело все равно сотрясает озноб. Черноволосая хозяйка комнаты, тоже разрумянившаяся и слегка нетвердо стоящая на ногах (хотя последнее было правдой и получасом ранее), повторяет свое предложение снять промокшую одежду и переодеться в сухое. А глаза ее тем временем неотрывно скользят по изгибам безупречного тела Кайи, которые совсем не скрывает мокрая ткань… "Вино ударило в голову" – кажется, теперь она на собственном опыте понимает, что значит это выражение, встречавшееся ей в книгах. С непонятно откуда взявшейся решительностью она сбрасывает платье, делает шаг навстречу дозорной. У той в руках оказывается пушистое полотенце, которое она набрасывает на плечи дрожащей блондинки и начинает энергично растирать нежную кожу, пока она не покрывается пятнами лихорадочного румянца. А потом полотенце падает на пол, и вот уже мозолистые, совсем не женственные руки массируют плечи, спускаются ниже, пересчитывают позвонки, гладят бедра, и не встречают отпора… Если закрыть глаза, так легко представить, что это Он вернулся раньше, чем обещал, и снова ласкает ее в тишине уснувшего дома… Мягкая перина, шершавые простыни, и незнакомое, но такое теплое в этот промозглый вечер тело. Кайя знает, что наутро она пожалеет об этом, но сейчас ей просто хочется согреться, просто хочется, чтобы ее снова любили, целовали, сжимали в крепких объятьях… Хмельной соблазн затягивает ее в водоворот, и остановиться невозможно, и уже не хочется останавливаться. Искры перед глазами, судорожно сжатая в кулаках ткань простыни, пряный запах черных волос. Нет ни стыда, ни смущения, ни одной здравой мысли не осталось – только наслаждение, только разделенное на двоих тепло, две одинокие души, на один вечер нашедшие утешение друг в друге. Последний довольный стон, мягкие губы скользят по плечу; они так ни разу и не поцеловались – к чему, если назавтра, встретившись на улице в деревне, они сделают вид, что не узнали друг друга? И все же - нежный шепот в темноте: "Как тебя зовут, добрая душа?" И – сорванным голосом тихий ответ: "Ташиги…"
-
-
23.10.2009 в 02:41817 слов